ХИВИНСКИЙ ПОХОД.

ХИВИНСКИЙ ПОХОД.

«Нива», №40, 635-637.

илл. Хивинский поход. Форт Бишь-Акты. С наброска лейтенанта Штумма, гравир. Езерский).

Мы в общих чертах набросаем всю картину этого сложного, многотрудного похода, заставлявшего удивляться стойкости, выносливости, истинному боевому и служебному геройству участвовавших в этом походе войск. Перед этими подвигами русского экспедиционного корпуса одинаково преклоняются все органы печати, все представители самых разнообразных и противоречащих в других случаях мнений. Один из самых ярых противников нашей политики в центральной Азии, человек, постоянно ополчавшийся на всякую попытку нашу к наступательному движению – Вамбери (известный венгерский ученый путешественник) – и тот, не смотря на свою ненависть к беспрестанно возрастающему влиянию русских в центрально-азиатских землях, по собственному его выражению, был поражен этим походом. Этот человек может вполне служить авторитетом; сам, на своих так сказать плечах испытавший всю тяжесть степных путешествий по безводным пространствам, он не мог себе представить, как могли пройти значительные отряды войск с багажом и артиллерией там, где даже небольшие купеческие, верблюжьи караваны с трудом пробираются, испытывая всевозможные лишения.

Русское знамя покрылось солидною европейскою славою, преодолев все эти преграды, которые на каждом шагу представляла ей негостепреимная, унылая, полумертвая природа.

Эти войска с трех различных пунктов потянулись к Хиве через окружающие этот оазис пустыни.

Оренбургский отряд выступил в поход еще в конце января. Ему пришлось выдержать сначала борьбу с холодом, снегом и степными вьюгами. Самый длинный путь выпал на долю этого отряда: через Ак-тюбе, Эмбинск, вдоль западного берега Аральского моря в Айбуджир и Куня-Ургенч; все пространство, пройденное оренбургцами, равнялось почти 1400 верст, - солидная цифра для двухмесячного похода!

Первое время пришлось вытерпеть страшные холода, которые достигали при сильном ветре, до 25 градусов. Позднее при быстром наступлении весны бедствия не уменьшились; вся низменная часть степи, вплоть до Усть-юрта, превратилась в сплошное болото; люди вязли по колена в этой местности, и на каждом шагу пришлось вытаскивать из грязи завязшие повозки и орудия. К этому потом присоединились страшные жары и еще в апреле они доходили до 36 градусов. К 16 апреля отряд Веревкина дотащился до Намас-тау (106 верст южнее Эмбы), а 23-го он достиг до Усть-юрта, неподалеку от Арыса (100 вер. южнее Намас-тау). Отсюда был совершен переход в Иссет-тагил, к южной оконечности урочища “Большие Барсуки”, неподалеку от северо-восточного берега Аральского озера.

Первый отряд, после своей рекогносцировки, по ту сторону Атрека, находился в Чегишляре и пошел в начале апреля к источникам Иам-яджик, Шарды, Баураджи – в старом русле Оксуса (прежней Аму-дарьи) – оттуда, пройдя Игды, он должен был идти через Дуррук, Гасмахшир на Хиву. С большим трудом отряд этот дотянулся до Игды, но здесь наступили такие страшные жары, перед глазами отряда раскинулась такая безотрадная местность, покрытая наносными сыпучими песками, так что полковник Маркозов не рискнул подвергать отряд явной гибели и вернулся назад.

Гораздо счастливее его оказался отряд Ламакина, который был сосредоточен у Киндерлинского залива на Мангышлакском полуострове, вдающемся в воды Каспийского моря. Он достиг своей цели и на его долю выпадает значительная часть лавров, добытых русскими войсками в хивинском походе.

Он состоял из 12 рот пехоты, 6 сотен казаков, роты сапер и 200 человек туземной милиции, с шестью пушками и тремя ракетными станками. Он должен был идти через Юишь-Акты, Табан-су в Ай-бугир к южному заливу Аральского моря, для соединения с отрядом Веревкина.

Киндерли отстоит от Хивы на 675 верст; хивинские караваны делают этот переход в 26 дней. В конце апреля выступил мангышлакский отряд из лагеря близ Киндерли прошел по 80-ти верстному безводному пространству, при 37-ми градусной жаре, под знойным палящем солнцем, в два дня и к 30 апреля достиг уже урочища Занек, а к 1-му мая прибыл в Бишь-Акты.

Здесь построен был редут – названный по местности расположения “Бишь-Акты”.

Казаки сделали смелую рекогносцировку в степь за верблюдами и провиантом; они имели небольшую стычку с враждебными нам киргизами. При этом отряде находился прусский офицер Штумм, которому мы обязаны приложенным рисунком, изображающим это степное оригинальное укрепление Биш-Акты с его пустынными песчаными окрестностями.

Перед нами расстилается мертвая степь – и только на горизонте виднеется зубчатая, скалистая гряда “Тарпак-Тау”. Левее пятиугольный редут.

Посреди редута виден колодец-журавль, снабжающий гарнизон солоноватою водою, к которой надо привыкнуть что бы пить ее без отвращения.

Вдали, правее дымятся кибитки и шатры; то бивуак остальных частей отряда и там пасутся добытые рекогносцировкой верблюды и скот. На первом плане часть бивуака туземных милиционеров – совершающих вечерний “намаз” (молитву). Рисунок этот очень верно передает как самый характер природы так и оригинальную манеру степных отрядов располагаться на отдых просторным хозяйственным образом.

Туркестанский корпус разделен был на два отряда. Первый начал свое движение из “Казалинска”, близ устья Сыр-Дарьи.

Поход начат был движением вверх по Сыр-Дарье до Перовска, а оттуда вдоль Джамак-Дарьи на юго-запад до Иркибая, где и был сооружен форт “Благовещенск”. Дальнейшее движение отряда было на юго-восток, для соединения с другим Туркестанским отрядом. Второй отряд сформировался в Джизаке из частей прибывших из Ура-Тюбе, Ходжента и Ташкента. 25-го марта он направился через пустыню “Кызылкум” к источникам “Аристан-бэль-кудук”, где и была назначена стоянка.

Для перевозки таких значительных тяжестей было нанято восемь тысяч верблюдов.

Путь до Хивы первого отряда (Казалинского) считался 750 верст, а второго (Джузакского) до 800 верст. Тем временем в Казалинск прибыл посол Хивинского хана с первою группою русских пленных – которых хан выслал поскорее к нам, расчитывая этим приостановить дальнейшее наше наступательное движение. Главнокомандующий всеми экспедиционными войсками Туркестанский генерал-губернатор генерал-лейтенант фон Кауфман 1-й дал послу Хивинского хана в Казалинске аудиенцию.

Когда отряд прибыл в Темир-каик, в ста двадцати семи верстах от Джузака, сюда явился чрезвычайный посол Бухарского эмира Мозофора, дружески расположенного к нам и до сих пор твердо и свято исполнявшего все статьи мирного договора 1868 года. Посол этот заявил о полной готовности своего владыки оказать всякую поддержку русским в войне с враждебными им племенами. До этого при нашей главной квартире находился еще посол Коканского хана. Таким образом, чрезвычайные послы двух ханств могли вблизи наблюдать за ходом интересной войны и непосредственно передавать своим государям все свои впечатления.

Дальнейший ход кампании будет нами также подробно изложен в следующих номерах, вместе с появлением новых рисунков, изображающих различные эпизоды этого замечательного похода.