Народное восстание 1929 года, охарактеризованное в официальной советской историографии как "мятеж баев и феодалов". Это событие послужило материалом для самых различных публикаций в советской исторической литературе, но, тем не менее, по сей день вызывает различные точки зрения и, порой, исключающие друг друга оценки.
Сегодня вновь возникла потребность в творческом обсуждении вопроса о характере, движущих силах, социальной сути народного восстания 1929 года с тем, чтобы дать, наконец, наиболее точную и объективную оценку этому событию.
Насильственные методы и форсированные темпы сплошной коллективизации сельского хозяйства, волюнтаристское вмешательство партийных организаций центра и Казахстана в процессы производства, обмена и распределения были наиболее уродливыми проявлениями административно-командного отношения к дехканству Каракалпакстана.
Сложившуюся в 30-х годах систему сельского хозяйства характеризовали методы внеэкономического принуждения и командования, отрицание присущего дехканину хозяйского отношения к земле.
Особый интерес вызывает вопрос о "классовом расслоении" дехканства в 20-х годах: что представляли собой бедняк, середняк и бай-полуфеодал в аулах и кишлаках? Были ли это реальные социальные фигуры или всего-навсего "идеологические персонажи"?
Говорить о взаимоотношении политики Советской власти и религии ислама - это, значит, по существу, обсуждать особую, притом важную область многообразных отношений личности и советского общества. Религия и политика на протяжении долгих веков так или иначе соприкасались. При этом степень и характер воздействия религиозного фактора на политику различны, но его присутствие в политических действиях и движениях народов Каракалпакстана в первой половине ХХ века далеко не случайное явление. И это объясняется сущностными характеристиками как религии ислама, так и политики Советской власти.
Анализ фактических данных истории Тахтакупырского восстания 1929г. позволяет вычленить ставшие уже традиционными формы переплетения религии ислама и политики советской власти.
Кампания Худжум, земельно-водная реформа, конфискация имуществ зажиточного слоя населения заставили религиозных деятелей - ишанов, ахун, максымов, мулл вторгаться в мирские, социально-политические дела.
Ещe один аспект заключается в том, что в период НЭПа Каракалпакстан оказался перед теми же проблемами, что и до октябрьского переворота: противостояние метрополии и архаичного сельского хозяйства в условиях относительной изолированности от мировой экономики.
Кроме того, нельзя коллективизацию и последующие ужасы 30-х годов в целом считать причинами народного восстания 1929 года, полностью приписывать это злой воле Сталина и его "коренному перелому" 1929 года. Если даже все списать на последнее, то в каких условиях, при каком состоянии общественной жизни и при каких именно планах могли произойти восстания (а их было более 300 только в Казахстане). Здесь, на наш взгляд, свою роль сыграли несколько факторов:
При анализе возникает масса вопросов. Спрашивается, кто разделил общество в те годы на классы: "красногвардейцы", "басмачи", "красноармейцы", "белсенди", "тепериш" (перевод слова "активист" - Г.Д.), "бай", "кулак", "феодал", "капиталист" и т.д.? Не здесь ли корень зла?
Эмиграция за рубеж наших соотечественников вследствие гражданской войны также влияла на сознание граждан. Официально в СССР было объявлено, что байско-ишанские элементы, естественно, ищут опоры в лице находящихся за рубежом старых басмачей, которым, в свою очередь, помогает заграничный империализм. Таким образом, противостояние идеологий продолжалось.
Ортодоксально звучит оценка П.Варламова - одного из руководителей подавления народного восстания 1929 года. Причиной восстания первый руководитель Каракалпакстана Петр Варламов считает утерю политической власти и былого экономического господства байско-ишанских элементов. Действительно, оба восстания - 1919 и 1929 годов, возглавлялись представителями высшего эшелона мусульманского духовенства. Однако это вряд ли привело бы к восстановлению всех элементов восточного средневековья, наглядным образчиком которого было Хивинское ханство. Поэтому тезис о том, что "восстание 1929 года явилось попыткой умирающего феодализма задушить нарождавшийся в Каракалпакстане советский строй" мы считаем несостоятельным.
С учетом всех отмеченных выше факторов, мы должны подходить к восстанию аналитически, всесторонне, комплексно. По рассмотренным причинам восстания вытекает следующий вопрос: мог ли установленный большевистский режим, способствовавший усилению и обострению социально-экономического положения населения, не вызывать у дехкан чувство недовольства, протеста и даже озлобленности.
Необходимо отметить, что народное восстание 1929 года по сей день не предстает перед нами в своем чистом виде. Трудно найти, без соответствующих документов, объяснения восстания. Тем не менее, по своей социальной сущности восстание объективно носило черты антитоталитарного характера, и уже в силу одного этого вливалось в русло национально-освободительного движения 30-х годов в бывшем СССР.
Земельно-водная реформа в Каракалпакстане, проводившаяся под лозунгом "советизации воды и казу" носила характер скоротечной кампании. Руководители Каракалпакстана стремились как можно быстрее разрубить узел социально-экономических проблем в ходе земельно-водной реформы, не учитывая при этом местной специфики, и форсированными темпами начать проведение другой кампании - коллективизации. В этом неоправданном забегании вперед, в нагнетании насилия и недовольства в ауле и кишлаке непродуманными действиями уполномоченных обкома и советских учреждений и лежат корни тех перегибов и извращений, которые были допущены в период 1928- осени 1929 гг. А это, в свою очередь, послужило одной из причин Тахтакупырского выступления.
Другой причиной восстания было то, что внесение в кишлак и аул политики классовой борьбы означало решительную борьбу против господства "баев и ишанов" - опоры окончательно не ликвидированных еще басмаческих выступлений в пограничных районах КАО.
Таким образом, восстание в Каракалпакстане 1929 года было вызвано целым комплексом причин политического и социально-экономического характера. Перегибы, допущенные при "советизации воды и казу", при введении единого сельхозналога, хлебозаготовительной кампании 1928-1929 гг., навязывании монокультуры хлопка, а также изгнание байско-ишанских элементов из партийного и советского аппарата, где они, зачастую, находились на руководящих должностях, - все это создавало социальную базу для недовольства политикой советской власти не только в среде верхушки аула и кишлака, но и зачастую среди середняков и бедняков. В совокупности с другими просчетами (закрытие мечетей, преследование мулл и ишанов) это привело к политической неустойчивости и социальной напряженности в Каракалпакстане, созданию предпосылок для возникновения открытых антисоветских выступлений.
Народное восстание в Каракалпакстане - явление закономерное, ибо мобилизационно-административные и волюнтаристско-силовые методы уже по природе своей стихийны. В их основе лежат тенденции к противопоставлению политико-идеологических средств императивам экономического ряда. "Следовательно, ошибки и перегибы выражали в действительности объективную логику сталинской модели организации общества".
Другой стратегией, которая охарактеризовала борьбу двух идеологий, явилось создание новых, стандартизированных национальных языков на базе выбранных региональных диалектов. Первоначально использовался арабский шрифт, но в конце 1920 -х годов его заменили латинским.
Третьей стратегией, которая использовалась для того, чтобы подорвать традиционные ценности, явилась кампания за эмансипацию женщин. Результаты этой кампании были не столь впечатляющими, как ожидалось.
Таким образом, начальный этап внедрения гибридизированной, преимущественно "европеизированной" культуры в начале 30-х годов встретил ожесточенное сопротивление народов Каракалпакстана.
Восстание 1929 года проходило под знаменем религии, и интересы, нужды и требования населения скрывались под религиозной оболочкой - основной показатель его социальной основы, что нисколько не меняло дела и объяснялось условиями времени. Эта окраска, на наш взгляд, объясняется предыдущей историей, знавшей только одну форму идеологии - религию и теологию.
В стенограмме закрытого заседания Бюро Казахского Краевого Комитета ВКП (б) от 2 января 1930 г. зафиксированы документы ОГПУ, оглашенные А.Р. Альшанским, заместителем полномочного представителя ОГПУ в Казахстане. Он констатирует, что "Чимбайская контрреволюционная организация" вела борьбу против классовой линии коммунистической партии. Организация боролась за реставрацию былых привилегий, восстановление шариатских судов. Наиболее ярко программные вопросы организации отражены в "Иттифаке", адресованны Джунаид хану. В этом документе написано, что Советская власть притесняет, облагает большими налогами. Видные яшуллу, ишаны находятся под стражей, под натиском большевиков. Выход из положения повстанцы видят в переходе под подданство Джунаид хана, который яро выступал против советской власти, а также за восстановлении народной власти.
Идеолог "Чимбайской контрреволюционной организации" Уббы Ибрагимов в своих показаниях в ОГПУ говорил: "Да, действительно на территории Чимбайского района Каракалпакии существовала контрреволюционная организация, которая ставила перед собой конечной целью свержение советской власти".
Таким образом, в идеологии народного восстания мы видим противопоставление двух систем управления. В формировании идеологии рассматриваемого нами восстания сыграло то обстоятельство, что, произвольно раздробив общество, советское правительство часть населения вынудило к безнадежному протесту.
Пролетарская революция установила неравенство, закрепленное в Конституции, а именно: часть населения полностью лишалась всяких прав - "лишенцы". Ими объявлялись лица, живущие на "нетрудовые доходы", частные торговцы, служители культа, бывшие сотрудники полиции, а также "лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли". Причем лишение прав распространялось на всех членов семьи. С тех пор социальное положение становится определяющим в судьбе людей.
Таким образом, люди обнадеженные идеалами Октября, не получили ожидаемого и по мере собственного социально-политического прозрения возмущались и восставали.